Мир вздыхает. А я перевожу взгляд к своей переносице, дабы еще больше походить на свихнувшуюся. Пусть же воссоединиться ее видение вашего скромного слуги и реальность – под натиском двойного удара, будет трудней меня отчитывать.
Мимо нас, двух изящных и, объятых вспыхивающими молниями споров, девушек, в просторном коридоре школьного учреждения, где, к слову, я отбываю последний год заключения, вновь чуть не свернул шею, проходящий очкарик. Что поделать, пришлось возвращать свой ясный взор на законное место и подморозить ледяным взглядом любопытного нахала. Боковым зрением, я с неприкрытым удовольствием подметила, как Мир также одарила лучами добра не вовремя забредшего к нам зеваку. Что говорите, я вредная? А нечего смотреть на двух дам, интеллигентно выясняющих отношения посреди коридора, вместо того, чтобы, наконец, подруга мне поддалась и мы покинули злосчастный обитель знаний. Но нет, все как обычно: после пятичасового союза моей пятой точки со стулом, она хочет проветриться на свежем ветерке, желательно, в компании другой принципиальной попы, у которой в голове на мраморной плите выгравировано священное слово «учеба».
- От одного пропущенного урока земля не перестанет крутиться, - пытаюсь аргументировать свою мысль я, тем временем, наблюдая, как очкастый, скользя по глянцевой школьной плитке, поспешно удаляется.
Мир переводит недовольным взгляд на меня:
- Земля не перестанет крутиться даже, если ты умеришь активность своего шила, и просидишь последний урок,… - театральная пауза, дабы сделать акцент. Знаем, проходили. - …твой последний урок за прошлые прогулянные недели. Я устала уговаривать тебя быть более благоразумной. Между тем, ты и меня подставляешь – сколько я буду выгораживать тебя перед учителями?
- Да не выгораживай, - с каменным лицом пожимаю плечами я. – Мне тоже надоело пытаться тебя расшевелить, вытащить нос из учебников и показать, что помимо зубрежки есть вещи и по занятнее.
- Вот так услуга, Нето. На «занятном « на хлеб заработаешь?
Мне все меньше нравится наш разговор. Хочется схватить метлу, что поблизости услужливо оставила уборщица, и огреть упрямую ослицу. Вот это бы был стоочковый аргумент в мою пользу.
Я вдыхаю воздух полной грудью, резко перекидываю рюкзак на плечо и, не глядя на Мир, отрывисто шагаю в направлении школьной библиотеки. Внутри клокочет гнев. Хочется вернуться и накричать на нее, вцепившись пальцами в плечи вытрясти ответы на проглоченные гордостью вопросы. Сказать прямо, что в жизни Мир не осталось место для меня. Новые друзья-ботаны, что смотрят на меня, как на отброса, теперь понимают ее лучше меня, а Мир не хватает времени поговорить со мной, как раньше, и выложить, наконец, что в ее запутанной сообразительной голове творится. Наше общение свелось на десять минут в день, из которых девять составляют ее проповеди, а десятая – мое окончившееся терпение.
На входе в библиотеку сталкиваюсь с двумя скалящимися гиенами из седьмых-восьмых классов. Одного уж точно запомнила – сидели вместе в очереди к директрисе. Не за грамотами, конечно. Мальцы перешептываются и тянут такие лыбы, что мама не горюй, физиономия треснет. Вырываю из контекста их сдавленных хихиканий: «в романы зарыл, коротыха (по совместительству, наша невысокая пожилая библиотекарь) не достанет», а также еще пару «лестных» комментариев в ее счет.
Провожаю парней взглядом, пытаясь состыковать в голове услышанные фразы, неосознанно направляясь к указанным рядам высоких трехэтажных шкафов с любовными романами.
«Орхидея любви», Пленница пирата», «За горизонтом страсти»… Что эти книги забыли в общеобразовательной школьной библиотеке? Неужели, с личной жизнью у коротыхи совсем беда?
Хмыкаю своим мыслям и собираюсь уйти к любимым книжным рядам с ужастиками, где после воткну нос до вечера в очередную историю о завоевании мира пришельцами, а после, как бывало раньше, возвращаясь домой, буду видеть в каждом неосвещенном столбе инопланетного монстрягу. Делаю всего несколько шагов, как нечто глянцевое сверкает под светом лампы на третьем этаже книжного шкафа с романами. Поспешно хватаю стремянку и, взобравшись, с любопытством разглядываю находку. Журнал, знакомое название, куда более чем занятная картинка на обложке. Расплываюсь в понимающей улыбке. А мальцы не промах, если решили подложить коротыхе такую свинью. Вот так любовный романчик.
На мгновение, мелькает желание рассказать все директрисе и прослыть великим школьным героем, разоблачителем и укротителем прыщавых мальцов с бушующими гормонами. Я рисую в голове картину, как с достоинством заявляюсь в ее кабинет, пытаюсь рассказать все, как было и, в итоге, вылетаю из него под смущенные вопли стража морали и порядка. Нет, ну кто мне поверит? Лучше просто вышвырну его в мусорный бак, но прежде, что такого плохо, если я минутку пролистаю журнал в поисках глубокого смысла?
Пакостно ухмыляюсь, на подкорке представляя, как бы сейчас возмущалась Мир, и тянусь загребущими руками к находке. Осознаю, что злость утихла. Хочется вернуться и объясниться с упрямой подругой, в надежде, что все наладится. Решаю так и поступить, как закончу вершить свое маленькое правосудие. Тем временем, журнал, по несправедливой случайности (или хитрому замыслу парней?) находится на самой высокой полке и мой небольшой рост (не такой небольшой как у коротыхи!) в этом не помогает. Становлюсь на носочки, не обращая внимания, как недобро скрипит стремянка и пытаюсь зацепить мизинцем скользкую, блестящую при свете ламп, поверхность обложки.
«И-и-и раз», - палец выскальзывает, а злополучная находка и не думает мне поддаться.
«И два-а-а-с», - подцепляю указательным пальцем обложку и усердно тащу по ближе из глубин верхней полки. Вновь не замечаю, как зловеще скрипит лестница и, решаясь на последний хитрый маневр, перевожу вес на стремянку вперед, чтобы та слегка оторвав задние лапы облокотилась на шкаф. Довольная собой вытаскиваю находку из полки, открываю на первой странице и лечу. Ничего себе си… Стоп, лечу? Понимаю, что надо бы и покричать для приличия в испуге, особенно с такой-то высоты. Вот так встала стремянка на задние лапы!
Не успеваю скоординироваться , выпускаю журнал и с грохотом валюсь на пыльный паркет. Из легких выбивает воздух, а в голове надежда, что, я не проломила пол, ведь в кабинете под библиотекой идет тот самый «последний урок».
На голову с глянцевым шелестом опускается подлый журнал. Пусть он всего бумага, но сейчас – виновник всех бед на свете! Уже не видя, в темноте, чувствую, что за ним в меня летит еще несколько неудачно задетых мною при падении книг. Ауч.
Прикрываю, все еще закрытую глянцевым предателем голову, руками, и жду несколько секунд. В воцарившейся в библиотеке тишине слышен лишь один звук – скрип дерева. В недоумении почти что сдираю журнал с лица. Глаза резко ослепляем лампа. Щурюсь и вытираю выступившие от боли слезинки и скорее чувствую, чем вижу, как весь обитель дамской прозы грохочет вниз, нависнув надо мной мрачной тенью.
Пытаюсь отползти назад, скорее напоминая рыбу, выброшенную на сушу: скольжу руками по скользкому паркету, неловко пятясь назад, но ведь каждая рыба может попасть в сети? В последний момент понимаю, что одна нога, железной хваткой стремянки, придавлена к полу. Запоздало набираю воздух, чтобы позвать на помощь и замечаю, как тень от дубового шкафа в доли секунд становится плотнее. Меня накрывает.
Солнечные лучи мягкое щекочут лицо. Не открывая глаз, я вдыхаю свежий, слегка морозный, воздух. Пахнет лесом, хвоей и немного подгнившей древесиной. Все еще посапываю, видя остаток сна, но, тем не менее, отмечаю странную какофонию звуков, что окружают меня: пение птиц , журчание ручья, шум листвы и завывание ветра, треск сухого дерева, звук тяжелых шагов и… звон металла? Неразборчиво бурчу, что окно в спальню закрывать бы надо. Стоило бы позвать дурашку-Риммера, по совместительству моего младшего брата, но чуется мне, что помощи от мелкого кровососа, ждать не придется.
«Может, не стоило отбирать у него геймпад и шантажировать за уборку в моей комнатушке?», - екает совесть. Вспоминаю полоумную улыбка Риммера, вечно болтающиеся джинсы и, на десерт, мои подозрительно исчезающие пончики в последнее время. Мгновение терзаний улетучивается. По утрам, я, на редкость, добрая, не находите?
Переворачиваюсь на другой бок, в надежде, вернуться в сладкую негу сна, где поджарый пират, на горизонте морей, с орхидеей в дрожащих ручонках, просил меня, повелительницу морей – Нето Раре, снизойти к нему с Олимпа и починить стремянку.… Какую еще стремянку?
Распахиваю глаза и тут же щурюсь от бьющего, через поверхность стекла, солнца. Окружающие звуки оглушают, а в висках бьет молниями непонимания: где я, чертовы пяточки, нахожусь?!
Подвязанной на талии рубашкой, вытираю выступившие слезы и силюсь оглядеть обстановку. Смазанные краски зелени и движущиеся фигуры, плотно обступившие меня, не дают ответов, и ужас понимания захлестывает меня – я в стеклянном… гробу?!
«Нет-нет-нет, скажите, что это просто полупрозрачная коробуля!» - визжит во мне девчонка, за мгновение до того, как мой внутренний стержень хладнокровной брутальности не раздает ей оплеух.
По внимательней осматриваюсь и понимаю, что божественное покачивание морских волн богини Олимпа Нето, трансформируется в трясущийся, при каждом шаге, несущих меня палачей, гроб. Здорово.
Неизвестные окружили мою «темницу» плотным кольцом. Наконец, тот, что был от меня слева, басит:
- Жалко мне ее, хлопцы. Красива деваха была! А терь гляди-ка – порыжела голубушка заколдованная.
- А на кой она к Фее Крестной за странным отваром захаживала? Все ж знают, что та сбрендила, - подает голос правый.
- Зачарованная нить мнохим разум-й погубила.
- Да не нам, - гулко басят хором сбрендившие. Да, сбрендившие. Вот видела бы их Мир, и ее сомнения по поводу моего рассудка бы испарились: кто же еще засадит девушку в гроб, болтая о феечках?
Смутно вспоминаю, как в библиотеке на меня перевернулась деревянная махина. Теперь, случившееся перестало казаться виной моей неуклюжести (но, замечу, и до этого я знала, что действовала достаточно ловко). Ярлык предателя со злосчастного журнала был снят, и я призадумалась: действительно ли, как я полагала, была одна в библиотеке? Насколько сильно, при падении, нужно было задеть шкаф, чтобы дубовая конструкция полетела не назад, а вперед? Все меньше сомнений осталось, что всему виной сбрендившие низкорослые (как было видно, сквозь смутные очертания стекла)… пришельцы?
"Оставить фантазии, Нето! - возражает разум. - "Это обычные, желающие продать тебя на органы, а перед этим получить выкуп, бандиты", - и я с сожалением отмечаю, что первый вариант куда более мне по нраву.
- Чего-йта она не храпит? – прерывает мои размышления, бандит, несущий гроб со стороны моих ног.
- Надобно было ронять голубушку меньше, братцы!
- Да как можно толь, если стеклянный гроб, пленивший родимую, так тяжел.
- Да это не гроб тяжел, - встревает другой и сволочи прокашливаются.
«Что-о?»
- Ох я виновен, други, уронил же я гроб вам на ноги. Да еще й пустился он с горочки. Благо, Красна-Белоснежка далеколь от него не отлетела, быстро, братцы, из кустов вытащили, - шмыгает один, а остальные пусткаются его сюсюкать и утешать, но прежде, ставят мою стеклянную крепость на землю. Вот он мой час!
Пока бандюги столпились в кучу, ориентируясь по звуку, в стороне от гроба, шморкались в платочки и унывали о некой Белоснежке, я распахиваю, на удивление, легко поддавшуюся дверцу, и собираюсь выбираться. Нужно бы сделать это тихо, пока свихнувшиеся, принявшие меня не за ту особо, находятся в небольшой, но сейчас, такой спасительной для меня дистанции.
Природа, казавшаяся такой громкой в стеклянном гробу, сейчас же выбивает весь кислород из моих легких и я, вместо того, чтобы бежать без оглядки, застываю на месте. Может ли быть, что на моей планете, есть такие высокие деревья?
«Естественно», - саркастично успокаиваю себя, наблюдая, как ближайшее ко мне зеленое дерево, в мгновение ока, хватает своей крючковатой веткой звонкоголосую птичку и вышвыривает куда подальше. Я оторопело слежу за траекторией полета последней и даже, сквозь тонкий птичий звон, осознаю, что та материт, оскалившее свои древесные клыки на столбе, дерево, такими соловьиными изысками, что Риммер бы заслушался!
Сглатываю ком в горле и перевожу взгляд, на все еще не заметивших меня, низкорослых мужчин, затем опускаю на крышку стеклянного гроба, где, словно золотом, изящно написано «Белоснежка. Достопочтенная королевская дочь. Поцелуй – 1 золотых». Нервно хихикая, выставляю указательный палец вперед и скоро подсчитываю усатых…бандюг?
Шесть. Опускаю палец и с облегчением вздыхаю. Всего лишь бандиты. Никакой параллельной реальности, никакой подозрительной знакомой сказки и феечек. Эх, все-таки придется оканчивать школу…, если выберусь.
- Братцы-ы! – слышится из под гущи, плотно обступившего нас, леса. – Я все! – а спустя мгновение, уже значительно ближе. – Ох уж Белоснежка нам прощальным подарочком й услужила. Задержался я малость, пришлось дереву урок преподать: коли не хотел делиться листочками, й вникать в мое тяжелое положение.
Из ближайших кустов, наконец, выходит мужчина под стать остальным шести. Идет медленно, покачиваясь, несся через плечо, судя по всему, нечто тяжелое и направляется в сторону, стоит уже признать, гномов. Я словно не могу пошевелиться и лишь постепенно понимаю, что ноша его – черноволосая девушка. Гном хохочет и хлопает тело на плече по мягкому месту:
- Зато глядите, други, кого нашел! Опять ль гроб уронили? По дороге красну-Белоснежку нашел, чего-йта вы за ней, дуралеи, не вернулись? – а затем встречается взглядом со мной. Все еще, не выбравшейся, и примороженной пятой точкой к стеклянному гробу.
Остальное проносится перед глазами за считанные секунды. Гномы оборачиваются на меня с вытянутыми в удивлении лицами. Некоторые роняют обплаканные платочки, другие крепко трут глаза, а после, кто подхватывает кирку, кто топор, кто сковороду… и все обступают меня кругом, шаг за шагом притесняя.
- Назовись, самозванка! – орет самый сильный, выставляя перед собой топор.
Я пытаюсь изобразить подобие доброжелательной улыбки, но, судя по нахмурившимся лицам, должного результата не произвожу. Обезоруживающе поднимая руки перед собой, хлопаю ресницами и выдаю:
- Я Нето, - наталкиваюсь на еще один свирепый взгляд и поспешно тараторю. – Развалилась тут на травке, знайте ли, поблизости, задремала, а вы, видимо, это… нашли и спутали меня, товарищи!
Гномы все сильнее хмурятся и делают еще один шаг мне навстречу.
- Мы не знаем никаких неТО! – кричит тот, что ближе всех. Я не я, если даже под риском смерти, не поправлю обнаглевшего карлика и, перебив его вопли, холодно исправляю ударение в своем имени.
Гном со сковородой резко прыгает, возвышаясь (в силу своего роста, несильно) надо мной, опираясь ногами о две разные стороны гроба.
- Братцы, не верьте ведьме! Как мы, - он стирает чумазым пальцем скупую слезу, - да могли б спутать нашу Белоснежку-красную с этой фурией рыжей! – и тычет тем же пальцем в меня.
Моя задетая гордость вырубает штекер, подключенный к разуму, и смакует слово «фурия». Забыв о том, что как бы собиралась остаться в живых, выпрямляю одну согнутую ногу и пинаю ей нарвавшегося нахала. Низкорослый слетает с гроба на землю и очумело трет макушку, а тем временем остальные с боевым кличем бросаются на меня. Прикрываю голову руками, прекрасно осознавая, что от холодного оружия меня это не защитит. Оборачиваю прикрытую голову в сторону ближайшего нападающего, спускающегося на меня с горки и размахивающего киркой и, словно в замедленной съемке вижу, как в нескольких метрах от меня, он спотыкается о собственную бороду и, звучно голося непристойности, летит прямо на гроб. Бедняга (хотя чего мне его жалеть?) выставляет руки вперед, тем самым подталкивая мой гроб вперед. Я оборачиваю голову вперед и осознаю, что моя, ранее, стеклянная тюрьма начинает съезжать с высокой горы. Вниз. Теперь, я прекрасно представляю, каким образом семь гномов упустили свою Белоснежку, но это понимание никак не поможет мне, если я лечу на полной скорости с горы, судорожно лавируя своей стеклянной «телегой» между оскалившими мне навстречу деревьями.
Семь гномов, как бездыханная и, безусловно, бедная, в компании таких идиотов, Белоснежка, остаются далеко позади, почти на вершине горы. А я стремительно лечу вниз и проклинаю тот момент, когда глянцевая обложка злополучного журнала привлекла мое внимание в книжных рядах школьной библиотеки.
Кратко о персонаже:
Имя: Нето
Возраст: 17
Характер: Не любит компромиссов, предпочитает гнуть свою линию до последнего. Не сильна в отношениях, мало понимает (да и не интересуется), что там творится у окружающих в голове. Порой весьма груба, ей стоит больших усилий быть мягкой с людьми. Тем не менее, стопроцентный экстраверт. Поболтать любит, но четко разделяет людей на своих и чужих. Не любит подчиняться и всячески старается сопротивляться оказанному в ее сторону давлению. В первую очередь, ценит свободу и креативность, иногда и в ней пробуждается жажда справедливости. Не желает взрослеть, как и ставить себя в положение других людей - свое мнение под сомнение не ставит. Достаточно уверенная в себе, но в плане решения конфликтом - ей легче применить силу, чем донести свое мнение в диалоге. Драчунья. С начальной школы гроза всех старшеклассников. При всем своем "изюме", всегда горой за своих близких. Терпеть не может читать ничего, кроме ужасов и фантастики. Любит долгие прогулки, рыбу и стесняется того, что рыжая.
Особенности: родимое пятно на лице
Последнее изменение внесено sprut (12-08-2016 в 20ч16)
Bell56 
Эйси после перевоплощения.
